Поглубже надвинув капюшон на лицо, Диего прикрыл глаза - сумрачное настроение никак не совпадало с ясным, безоблачным утром. Разбудила ангела весть о том, что впыхнула новая волна инквизиционного движения. Об этом сообщил сам практикующий инквизитор, беспечно восседавший на подоконнике высокого арочного окна. Диего так и не понял, что удивило его больше - то, что инквизитором была девушка, которую он периодически видел в компании брата или то, что следы ее пыльных сапог обнаружились даже у него на покрывале. "Я пыталась тебя перевернуть на другой бок. Ты храпел." - меланхолично отметил новостной курьер, прежде чем спрыгнуть с окна в сторону улицы. Со второго этажа. Хмн...

Сейчас Диего рассматривал письменное извещение, украшенное штампом и вензелями, которое информировало его об уголовной ответственности в случае причастности деятельности ангела к делам богомерзких еретиков, некромантов, свидетелей Иегова и прочих-прочих-прочих. Родригес поморщился и поднял взгляд на дорогу. Сей пропал достаточно давно, однако Диего не позволял себе киснуть - в конце-концов, брат имеет свою голову на плечах и в состоянии не вляпаться в неприятности.
Ну. Наверно. Скорей всего. Врядли.

"Легко пришел - легко ушел, - мягко улыбалась Руби, не понимая отчего ее мужчина налягает на корень валерьяны. - Никуда он не денется. Вернется, как проголодается и замерзнет - вот увидишь! Как тебе платье?"
Диего кивал и продолжал глушить валерьянку в производственных размерах. Да. Физическое здоровье ангела было ограждено от практически любых вмешательств извне, однако психологическое явно нуждалось в реконструкции. Скорейшей реконструкции.

[start]
     Утреннее солнце, по мнению Сея, было просто-таки неприлично ярким – как водится, в это время суток у некроманта вообще не было никакого настроения, но новый образ жизни едва ли не принуждал к строгому распорядку дня. А иначе, если будешь щелкать клювом, останешься без завтрака. Обеда и ужина, и вообще какой-либо еды. И хотя некромант оставался некромантом, и посему еда, питье, сон ему были не нужны, для поддержания нового тела приходилось нуждаться даже в этом. Это было не особо критично, так как и в прошлом Сей не отказывался наедаться до отвала и спать до обеда, но немного усугубляло его положение.

     Маг остановился в тени маленького переулка, ведущего на главную площадь города, и от души потянулся, сладко зевая и жмурясь. Скоро откроются торговые лавки и ему предстоит привычный утренний забег. Почти всегда все происходило по одной и той же схеме, когда он бывал в городах, особенно таких крупных как этот. Но сейчас у некроманта еще было немного времени, для того, чтобы осмотреться, чем он и занялся, бодро шагая по вымощенной дорожке и энергично вертя головой по сторонам.

     В принципе, Сею было не положено особо интересоваться окружающим, так как его… проблема накладывала на него массу ограничений и это было попросту ни к чему. Но все же, был шанс, что его могут раскрыть, поэтому он предпочитал интересоваться двумя вещами – делами, происходившими в этом государстве, и собственным положением.

     Очень редко некромант позволял себе возвращаться мыслями к той ночи, в которую наступил своего рода переломный момент его догаротской жизни. Память отлично запечатлела момент смерти, но все остальное теперь было подернуто легкой дымкой, и он не очень хотел верить оставшимся обрывкам воспоминаний до тех пор, пока не вернет себе тело. Если бы Сея спросили на кой черт он полез в ту дыру, да еще один и никого не предупредив, он бы честно ответил: «Сюрприз гильде сделать, чо! Вот они придут такие в Желтый дом, а тут опа! Неожиданно!? А то! Красиво ж, епта!» Возможно это и было главной ошибкой – если берешь книгу у Питрима, надо у него же поинтересоваться, насколько достоверны в ней данные, раз она стоит на са-а-амой нижней полке… Но когда некромант пробежал глазами по описанию якобы проклятого места, в котором водятся всякие красивые штуки (что он хотел притащить в гильдию) с привидениями (что, по классической схеме, вроде должно было бы пугать непрошенных гостей), остатки частично перенятого от брата благоразумия улетучились с ближайшим сквозняком.

     Место, заколдованное каким-то то ли сумасшедшим, то ли просто приколистом магом, оказалось действительно занимательным донельзя. Переступая порог двери, ведущей в последний зал, некромант даже подумывал сделать пару лишних заходов для его изучения, как из него вышибло дух. В прямом смысле. Сей успел только увидеть, как его собственное тело грохнулось наземь лицом вниз, а картинка зала быстро и неумолимо ускользает, отдаляется. «Убиться веником, я умер!» – такие вещи до некроманта доходили очень быстро.

     Как он позже понял, то, что было бы почти безобидной шуткой для людей и нелюдей, или внезапным перекидыванием в истинную форму для духов, для некроманта оказалось фатальным. Превращение в привидение – что может быть веселее или страшнее для случайно забредшего искателя приключений! Сей не стал разгадывать все эти тонкости веселой ловушки– следовало хорошо так позаботиться о самом себе. Тело, он знал, осталось на месте в целости и сохранности, покрытое магическим льдом для предотвращения повреждений. А душа сейчас неслась к ближайшему живому или мертвому существу, и если бы некромант мог, он бы истошно желал, чтобы это было что-то… более-менее функциональное.

     Ему было неизвестно, сколько он пролежал без сознания. Также было неизвестно, где он находится, как далеко находится его родное тело, как долго ему восстанавливать магические силы, как долго быть в новом теле и кто все эти люди в его голове. Кого-то он помнил по именам, не совсем был уверен, кто из них был его старшим братом, кто отличным другом и собутыльником, кто спокойным помощником, а кто отцом, и был ли один забавный придурок на самом деле, или же память некроманта неудачно сложила паззл и он где-то ошибся. Но Сей был бы не Сеем, если бы после хорошего мясного ужина, которым его угостили добрые люди, не воспрял бы духом и не взялся бы за работу.

     Следить за временем некромант не мог, хотя все его знания в области магии, кроме иллюзий и мороков, остались с ним, что и позволило ему постепенно восстанавливать магические силы и как-то организовывать свое существование. Он благодарил свою долбанутость за то, что когда-то вычитал это ненормальное заклинание-печать на переселение души вследствие потери основной оболочки. Иначе, будучи выкинутым из своего тела, ему, скорее всего, пришлось бы улетучиться… куда-то подальше. А так – все можно было вернуть, и это был всего лишь вопрос времени.

     Поэтому Сей по максимуму использовал свое новое тело – мог законным (!) путем добывать себе еду (хотя это и не всегда проканывало), научился просто-таки виртуозно пугать людей, вредить и всячески пакостить – свободного времени теперь было навалом – стражам порядка всех городов и деревень, где только был; также, по старой памяти, он подружился со всеми воришками, которых только встретил, иногда помогая им по мере своих сил.

     Некромант также был осведомлен о новом режиме, установившемся в этом городе. Он его не радовал, но и не пугал – распознать в нынешнем Сее темного мага было, мягко говоря, затруднительно, причем не сколько из-за вида, а даже за счет слабой и невыразительной ауры, «счастливым» обладателем которой он сейчас являлся.

     И все же, иногда не скучать по прошлой жизни просто не получалось. Что там, как там, кто где и куда – информационный вакуум неприятно давил на сознание.

     Солнце неспеша поднималось выше, и тень от зданий, в которой прятался некромант, также медленно, но верно становилась короче. Пора было двигать. Сей шагал по направлению к главной площади, постепенно увеличивая скорость и радуясь свежему ветерку, который дул навстречу. Еще каких-то полминуты, и некромант на полном ходу вылетел из переулка на площадь, и, только разгоняясь еще быстрее, помчался дальше, как впереди замаячило что-то, что сильно привлекло его внимание: чья-то фигура возле фонтана вызвала всплеск воспоминаний, что-то похожее уже было – разгон, прыжки прямо на спину длинноволосому блондину…

     На всей скорости Сей прыгнул на спину человеку в капюшоне, сбивая его с ног и тяжело упираясь передними лапами чуть пониже лопаток. Желая убедиться, но уже зная, что он не ошибся, некромант нагнул голову вниз, ухватился зубами за край капюшона, стащил его с головы и с правой стороны заглянул в лицо лежащему на земле. И затем приветливо замахал хвостом. «Попался!»

Первые несколько минут, пока ангел зачем-то разговаривал с прохожими, Сей молча смотрел и слушал. Без всякого преувеличения – он не забыл этот голос, но ощущение, будто некромант не слышал его целую вечность имело место быть. И только когда мужчина поднялся земли и обратил свой равнодушно-строгий взгляд на некроманта, тот понял, что его не узнали. Весь арсенал строгих взглядов Диего Сей знал наизусть, и вот этот назывался «ты плохо себя ведешь, но у меня нет на тебя времени», хотя по отношению к себе он видел в основном «ты ужасно себя ведешь, и сейчас я займусь твоим воспитанием» (что, правда, быстро сменялось привычной картиной рука-лицо-тяжелый вздох).
     Некрос сам не знал, с чего он взял, что встреча с кем-то из его воспоминаний должна была решить все его проблемы в одно мгновение, но все-таки решил обидеться на брата и принялся его доставать. Издав нетерпеливо-незлобное рычание, он принялся наматывать вокруг блондина круги, иногда подпрыгивая и чуть-чуть толкая его. Потом уселся на землю и еще раз внимательно посмотрел на ангела.
     Не, не понял еще. Сей тяжело так вздохнул и выразительно посмотрел на Диего: «Глупый, ГЛУПЫЙ старший брат! Ну чего тут непонятного! Ну кто еще будет с такой настойчивостью тебя раздражать и ПАЧКАТЬ! В фонтане ща тебя искупаю, будешь знать, как меня не узнавать! Ууууу, зануда!» – некромант выждал еще какую-то долю секунды и затем резко сорвался с места, будто за кошкой погнался. Правда, путь его лежал, как он и пообещал себе в мыслях, прямиком в фонтан. С разбега окунувшись в оный, некрос так же стремительно вылетел и осуществил свою месть: хорошенько отряхнулся от воды в непосредственной близости от мажорных брюк Диего. «Никакой пощады!» Дело было сделано и Сей снова выжидающе посмотрел на блондина: «Клянусь своей коллекцией черепов, если ты и сейчас меня проигноришь, я ПРОБЕРУСЬ в твой ДОМ и РАЗНЕСУ его ко всем чертям! А потом ВЫСЛЕЖУ и на РАБОТУ еще приду!»
     Некромант склонил голову набок и доверительно возложил лапу на ногу Диего, немного ниже колена, будто желая убедиться, что тот еще не умер на месте от этого кошмара наяву – быть испачканным прямо в центре города, тако горе, тако горе!!

Отредактировано Sei Atris (2010-10-15 23:21:57)

На самом деле Сей был не настолько низкого мнения о своем старшем брате, чтобы полагать, что его можно доводить по поводу и без, и это всегда будет сходить с рук. Нет, некромант просто чуял, когда можно ограничиться легкими выходками, а когда можно позволить себе большее. И хотя он прекрасно ощущал раздражение ангела, его это нисколько не волновало – потом, все потом! Сначала пусть поверит в то, что младший брат уже незнамо сколько времени постигает прелести своего нового бытия четвероногим, а затем уже распекает его за испорченные шмотки. Которые, к слову, по мнению Сея были просто ужасными.
     Но когда лицо Диего на миг приняло всерьез задумчивое выражение, некромант едва ли не рявкнул от радости – дошло! Однако, последующая просьба ангела скинула его с небес на землю, и, если бы некрос только мог, он бы покрутил лапой у виска. Написать. На земле. Стоя на вымощенной булыжником площади… Пришлось только укоризненно громко вздохнуть и адресовать взглядом: «Ты бы еще меня сплясать попросил, приколист!»
     Сей оглянулся в поисках средств для написания и заметил то ли не достроенный, то ли для чего-то разобранный, то ли специально оставленный край голой земли и рысцой побежал в том направлении, периодически останавливаясь, хватая брата за штанину и призывая его поторопиться. Прибыв на место, некромант оглянулся на ангела, как бы призывая сесть и ждать. И занялся нелегким делом собачьей каллиграфии…
     Не то чтобы выводить слово было тяжело, нет. Просто довольно геморно, так как приходилось вырисовывать буквы отдельными отрывистыми линиями, а для этого приходилось усердно скрести земляной покров. Повозившись чуть меньше с четверть часа, маг уселся и повел головой в сторону надписи «СЕЙ», надеясь, что Диего не будет проявлять чудеса фантазии и придумывать что-то новое. В ожидании ответной реакции некромант даже стал переминаться с лапы на лапу, сам того не замечая.

Сказать, что Сей обрадовался умозаключению брата – не сказать ничего. Правда, услышав версию про танцы, насупился и таки станцевал. Поднялся на задние лапы и немного покрутился вокруг своей оси, мол, любой каприз для ФСБ, лишь окончательно убедился, что перед ним некрос, а не засланный обормот. Ответное объятие проделать было трудно, посему пришлось обойтись простым прикосновением носа к щеке старшего брата. Радость встречи была абсолютно взаимной.
     Когда Диего высказал первую версию про колдовство, Сей убито наклонил голову вниз и провел лапой по своей морде, хотя при упоминании буйной блондинки ему хотелось сделать грустные-грустные глаза: «Ты ведь не выдашь меня ей? Я еще так молод!» Но он ограничился печальным скулением и не менее укоризненными взглядами на беловолосого – со стороны могло показаться, будто суровый хозяин выгоняет своего питомца из дома. Встретив ангела, однако, у Сея всплыли воспоминания по большей части связанные только с ним, поэтому он понятия не имел, о каком таком кандидате в падшие говорил ФСБ. Сейчас же оставалось самое трудное – как-то объяснить брату план действий, который сам по себе был проще некуда (во всяком случае первые этапы), но учитывая ограничения в изъяснении друг с другом, он превращался в серьезное препятствие на пути к возвращению Сея в свою тушку.
– Пфффф, – театрально завздыхал некромант, что в образе собаки больше походило на какое-то сердитое хрюканье. На самом деле, самым разумным решением в данный момент было поесть, но мысль уже работала дальше. Найти тело обычным прочесыванием местности было, мягко говоря, бредовой идеей, так как некромант даже приблизительно не помнил, где умер. Магические способы тоже были тут бессильны, кроме… может быть, кроме воровской метки Грандмастера. Но попробовать нащупать ее каким-то ментальным путем было возможно только с помощью одного из четырех Мастеров Гильдии Воров. Сей тяжело вздохнул – за столько времени все уже наверняка свели рисунки со своего тела, и вопрос снова повис. Как искать? Где искать?
     «Жрать охота, пойти что ли демонстративно стащить что-то с прилавка, чтобы Ди понял намек?» – маг оценивающе так посмотрел на сидящего рядом ангела и наклонил голову, хватая рукав и принимаясь медленно и флегматично его пережевывать. Куда уж красноречивее!

Сей мысленно широко улыбался – конечно же, ужасный нарядец брата реконструкции очень даже подлежал… на пару кухонных занавесок… Угроза ангела также не возымела должного действия, и некромант отвернул морду, делая вид, что он ничего не слышал и знать ничего не знает о каких-то там суровых предупреждениях. Можно подумать, его не связывали и намордники не надевали, пока он собакой бегал. Но неуемная энергия вместе с упорством, которое иногда доходило до типично сеевского идиотизма, давала потрясающее сочетание, что не раз спасало его шкуру от передряг. К слову, стоило заметить, что после переселения в новое тело, единственными реально опасными особями становились именно обычные люди, так как вся живность шарахалась от него подальше, чуя темную магию едва ли не за версту. Некрос от этого только выигрывал – и зверье не трогало, и блохи не доставали.
     После того как брат повязал на его шею ленточку, парень стал чувствовать себя подарком для какой-нибудь маленькой миленькой девочки… которая будет кататься на нем, тянуть за хвост, дергать за уши и истошно вопить. На ум сразу пришла блондинистая инквизиторша, но некромант огромным усилием воли отогнал от себя все мысли – они, как известно, имели вредное свойство сбываться, если слишком много их думать.
     «Пха, бубенцами он меня пугает. Кажется, Ди даже не подозревает, что в этом состоянии я способен на многое! Пожалуй, я мог бы ночью устроить ему концерт бубенцовой музыки…» – Сей неспеша бежал рядом, постепенно понимая, что Ди, по ходу, ловит кайф от ситуации! Разумеется, главным образом от того факта, что некромант МОЛЧИТ. Это возмутительное недоразумение было сию же секунду исправлено, и он принялся гавкать, мычать что-то, вздыхать и рычать по любому поводу, который только встречал. При этом не забывая радостно нарезать круги вокруг ангела.
– Вуф! Вуфвуфвуф!! – утвердительно погавкал Сей, на самом деле понятия не имея, о каком таком «белокуром воре с деревенским акцентом» толкует ФСБ. Главный момент состоял в том, что он был членом гильдии, а, значит, можно было выйти на связь к остальным или еще чего…
     Правда, ангел явно забылся, засыпав некроманта вопросами, на которые он не мог дать ответ ни в каком виде. «Ди, давай ты по-быстрому научишься читать мысли, а? Я, ащет, гавкать не очень-то люблю – поверь, ощущения самые что ни на есть идиотские!»
-----> Рынок

Юный повар ходил по центральной площади города и рассматривал ее в плоть до единого камешка, дощечки, одним словом все ее мелочи, все осматривал, пытаясь найти что-нибудь что подтолкнет его на новые блюда. Даррен поднял глаза на небо. Уже рассветало и яркие лучи солнце слепили его глаза. В голове появились мысли о том чтобы он хотела приготовить сегодня королю на завтрак.
"Фруктовый пудинг... А может даже и салат какой-нибудь легкий... Пирог с нежным тестом, чтобы таяло во рту... Омлет с беконом и овощами..." - названия разных блюд так и бегали у него в голове.
Даррен стоял как зачарованный на одном месте под лучами утреннего солнца, как вдруг его лицо исказилось... Петухи уже начали постепенно просыпаться и, хоть и тихо, но было слышно как кукарекали первые петухи.
- Время!... - сорвалось с губ Даррена. - Скоро во дворце все проснутся, а меня все еще нет... А если проснется король, то беды не миновать...
Главные враг юноши настиг его. Главный повар дворца, что отвечает головой за все что есть король и его семья, в панике осматривал дорогу во круг и когда нашел ту, по которой ему ближе всего к дворцу, рванул со всех ног, ведь у него и вправду времени было в обрез...

---------------------->кухонные помещения(дворец)

Халупа >>>

Поразительно, как быстро хамеют личности, перестающие получать от жизни по носу. Вроде бы так недавно была у Кисаря одна перспектива - в грунт... И вот он уже об этой перспективе, такой единственной и потому чертовски печальной, не вспоминал.
Он даже о том, что Кисарь, вспоминал всё реже.
Теперь его звали - Ватрух. Или по имени, которым он представился Бате Хло.
- Расти!
- Уммр? - в прошлом Кисарь, ныне Расти, отвлёкся от созерцания декольте какой-то наклонившейся дамы. Через площадь, многолюдную в любое время суток, к нему спешно проталкивался смуглый кучерявый брюнет.
- Расти!.. - голос у брюнета был громкий, таким бы страстные романсы петь под семиструнку... Но того шёпота, на который он перешёл, когда приблизился, и в полушаге было не разобрать. - Дрянь дело. Тагг какого-то нахрапчика передних зубов лишил, а нахрапчик, как оказалось, под Шерстнем ходит.
- И что теперь? - Расти внимательно уставился на брюнета, едва заметно вздёрнув верхнюю губу.
- И теперь Батя Тагга, сам понимаешь, Тагга не похвалит... Да и мне вломит, - беспокоился брюнет.
- Давай без драматизма, - заскучал Расти. - Что Шерстень тебе сделает?
- А чёрт его знает... - брюнету, по всему видно, стало легчать.
- Вот и иди, соберите там из зубов нахрапчика ожерелье.
Брюнет отбыл выручать Тагга, а Расти остановился напротив фонтана, изучая снующих людей взглядом и обонянием. По кошачьей привычке он принюхивался, поднимая верхнюю губу, и из-за этого выражение его лица отдавало то ли неприязнью, то ли брезгливостью. В общем-то оба эти чувства по отношению к людям были ему далеко не чужды. Над площадью плыли запахи духов, пота, мяса и овощей, купленных на рынке, цветов лоточниц, табачного дыма... Учуяв этот последний, Кисарь захотел закурить - но передумал, только потянувшись за сигаретами.
Надо быть олухом, чтобы не отличить в запахе курева характерной части тлеющей бумаги... "Но откуда блин в Ландшпиле сигареты в бумажной гильзе? Совсем демоньё страх растеряло." Притащить в средневековый человечий город такую штуку, да ещё и пыхать ею посреди улицы... Кисарь неприметно огляделся по сторонам в поисках того чоткого и дерзкого придурка, который по незнанию или недостатку здравого ума палится в самом центре города, и увидел какого-то мелкого, худощавого мальчишку, сидящего на кромке фонтана. Сунув большие пальцы за края карманов, оборотень предался подробному осмотру этой миниатюрной фигуры, отбрасывающей вытянутую, косую тень на площадные булыжники.

Так, а вот это было интересно... То есть уже интересно было то, что белокурый недокормыш курит нечто, изготовленное не в Ландшпиле и не по дольнским технологиям, но вот после стало интересно вдвойне - пластика мелюзги была ну никак не похожа на отрочески-угловатую. Кисарю эта повадка напомнила девичью, а ещё навела на ассоциации с бордельным молодняком и... родственниками. Да, представителями разношёрстного семейства кошачьих.
Ещё не зная, рад или нет встретить кого-то из котооборотней, но не имея никаких агрессивных намерений, он нерезко двинулся в сторону предполагаемого сородича... Кисарь был любопытным и общительным - когда-то. Череда самых разных обстоятельств обтесала его, он не собирался заговаривать или снюхиваться, просто захотел поглядеть на белобрысого поближе, так что подошёл, собственно говоря, не к нему, а к фонтану, шагах в пяти от мальчишки. Остановившись над изукрашенной, парадной чашей бассейна - а какой ей ещё быть на центральной площади столицы? - Кисарь бросил в воду монетку...
- ...Ёп да точно он!..
Расти напрягся. Голоса он не знал, зато интонации были чертовски знакомые. Он не повернулся в направлении долетевшей реплики, лишь покосился краем глаза. "Ну ёшк..." Прямо на него, расталкивая прохожих, пёрла какая-то несвятая троица. Центровой, он же возглавляющий, что-то экспрессивно вещал левому, а правый смотрел вперёд и характерно поводил плечами - так готовятся кого-нибудь взгреть. Расти, в свою очередь, готовился обломать это немирное начинание, хотя и недоумевал, с чего бы этим ребяткам так подъезжать, если он их вообще впервые в жизни видит.
- Ну в чём проблема? - выгадав время, Расти шагнул троице навстречу.
Дальнейшего поворота событий он не ожидал.
Центровой просто бортанул его и прошёл мимо, левый утянулся за ним, а правый крутнулся к Расти рылом и угрожающе воззрился:
- Чо те, козлина?
- Ты кого козлиной назвал, убоище? - нежно мурлыкнул Расти.
- А варианты есть, козлина? - оппонент выпятил подбородок, вжав голову в плечи, хотя и так проигрывал оборотню в росте, и подался к нему, тесня.
- Для твоего же здоровья лучше, чтоб были, - Расти пренебрежительно скривил рот, глядя сверху вниз.
- Тычобля? - оппонент совершил ныряющее, птичье движение головой и толкнул Расти в грудь... Попытался толкнуть. Расти плавно отклонился в сторону, руки вскользь прошлись по его рубашке, а сам противник завалился вперёд и кувыркнулся через бортик фонтана.
- Общественный порядок нарушаем?
К стычке добавились новые участники - шесть стражников. Служители порядка, словно управляемые каким-то надмозгом. со слаженностью рыбьего косяка взяли самого Расти, белобрысого пацана и несвятую троицу в полукольцо, зажав к фонтану. Оказалось, что пацана то ли держат за шиворот, то ли собираются взять - центровой троицы интересовался, выходит, именно этим тщедушным созданием.
- Да вот, товарищ начальник, сволота мелкая! - выпалил центровой, как будто единственным и вполне достаточным для любых насильственных действий грехом пацана являлось то, что он "сволота".
- Отставить! - гаркнул командир отряда - у центрового аж волосня вздулась. - Всех под стражу до выяснения!
- Да всех-то нафиг!? - подал голос Расти. - Этих трёх кабанов забирайте!
- А чибис этот щипаный, стало быть, с тобой? - сладенько вопросил командир.
Всё складывалось плохо, очень плохо. Что было хуже, загреметь до выяснения или оказаться повязанным с незнакомым пацаном, потягивающимся, как шлюха? Расти не знал. Сутенёры, слухи ходят, жуткие собственники, а если вышвыривают свою шалаву, то шалаве не жить... а заодно и тем, кто с этой шалавой спутается.
- Не знаю я этого щипаного чибиса! - Расти уж почти шипел, как пролитая в горячее масло вода. - Благородие, у меня дел навалом, спешу.
- Тогда штраф, - предложил находчивый стражник.
Казалось бы, ситуация разрешается без значительных потерь. Вынув из кармана горсть монет, Расти отсыпал несколько в латную ладонь служителя закона, но тот покачал головой:
- Неа. За обоих.
Его улыбка под забралом шлема была так светла и любезна, что Расти сильно захотелось свернуть кому-нибудь шею. Например, белобрысому растяпе, из-за которого начался весь сыр-бор. Звонко уронив остаток денег из руки, оборотень медленно, в своём праве, приблизился к мальчишке, которого вежливо придержал для него за горло рядовой.
- Ну что, малыш... - Расти без спешки разворошил светлые светлые волосы на макушке пацана, всмотрелся в острую мордашку. Приценивался. - Пойдём. - Запустив ладонь под белую гривку, оборотень намертво стиснул пальцами шею своего нежданного приобретения и косо ухмыльнулся. С сучонка надлежало взыскать сполна за каждую прощёлканную монету.

Хельги, Кисарь: >>> Халупа

[начало игры]

Мостовая хранила влагу ночного дождя, отдельные зерцальца выблескивали напоминанием о слякотном ненастье. С брезгливой неспешностью вышагивал шепшес-анх - дорожная грязь норовила забиться между пальцами, склеить короткие ворсинки, защищающие чувствительные перепоночки просветов. Если бы не очередной всплеск неадекватной активности двуногих собратьев, Маду не покинул бы теплого храма, однако увы... в последние дни братья стали сами не свои. Аколиты уже не прерывались на полуденные молитвы, предпочитая тратить время на выслеживание фантомных врагов, служители Светлого Глифа шептались за кованными дверями, иные клерики бредили новоявленными религиями и пророками, предлагая придать огню самые злачные, по их мнению, места. Шепшес-анх догадывался, что виной тому многочисленные слухи о буйствах бесстыдных демонов, которым Ада стало мало. Однако Маду делал поправку и на врожденную пугливость двуногих - иные из них способны столь дивных рассказов из пустышки наворотить, что впору собирать площади, дабы талант задаром не горел. Свет Отраженный, к счастью, придерживался мнения ясноглазого спутника - особый режим вводить запретил, попенял двор за малахольность, но патрули усилил. А где усиленные патрули, там и десятки виновных - мученический зой, стоящий в застенках ордена Гнева Единого печалил и отвлекал Маду. Почему глупцы не могут уйти из жизни более торжественно и достойно? После того, как шепшес-анх помешал двум аколитам, кои катовали некого оборотня (Маду предпочел раскроить несчастному череп, дабы не слышать хриплых воплей), избранника всевышнего попросили проветрить светлую голову. Проветрить подальше и подольше.

Если бы не слякоть, то настроение Маду было бы куда ровней. Сегодняшний день принес пару курьезных моментов - чарующее дитя двуногого угостило шепшес-анх яблоком, в то время как второе пыталось привязать яркую тряпицу к подрагивающему хвосту. Личинки двуногих были куда прекрасней иных созревших особей. По крайней мере, страх им был неведом, а любопытство влекло к знаниям. Яблоко, правда, оказалось с червоточиной, однако это Маду вовремя заметил и предотвратил казус, щелкнув плодожорку прочь от сочного фрукта. Пестрая тряпица так и маячила, попирая кисточку, однако шепшес не спешил избавляться от подарка - наоборот, нес хвост выше обычного, дабы не протереть дорогу тканью.
- Из окна в окно золото бревно, - выцепив из толпы одинокую фигуру аколита, Маду покрутил ровные спирали, срезая расстояние до несчастного и, остановившись перед ним, молвил загадку. Шепшес-анх любил играть с двуногими, дивясь реакциям иных - довольно часто собратья норовили убежать, либо отбрехаться глупым словом, даже не попытавшись включить разум.
Вот этот аколит, к слову, в голову только ел. Маду хорошо знал его и не упускал попытки развить мышление бедняги, ведь глупые особи и живут меньше.
- Ммм? - певуче поторопил избранный Единым, едва ли не с ехидством отсвечивая померанцевыми очами.

Отредактировано Маду (2011-02-15 14:42:52)

- Не хочешь отвечать почему? Только начали забаву мы.
Все время, которое аколит потратил на размышления о сущем, Маду провел в созерцании лица несчастного. Эмоции двуногих занимали шепшес-анх не меньше, нежели древние манускрипты - темпераменты собратьев являли собой живописную, достойную восхищения, симфонию жизни. В том, как иные голорукие реагировали на простейшие вопросы таилась та самая, чарующая нотка, коей не обладал ни один из шепшесов. Старшие товарищи по расе поясняли интерес к людям делом возраста, мол все через это проходят, но ничего столь восхитительного в двуногих нет - пляшущие бумажные человечки, пускающие тень на стену Вечности, перебесишься, познаешь Истинную Красоту, еще смеяться над собой будешь. Маду на это лишь щурился, а то и презрительно дергал ушами - смеяться, как же, словно горлянка шепшес-анх для этих сокращений приспособлена.
- Ммм.. Не ври мне, Тарен юный, - то, что Маду знал каждого из обитателей храма поименно и в лицо, ни для кого тайной не было. Феноменальная память шепшесов работала избирательно, опуская чувственный опыт, но концентрируясь на архивных данных. - Хвори за тобой никогда не числилось данной. И почему лицо твое не опухает, из глаз не брызжут слезы, а сам ты ненастным запахом не давишься? Иль недуг твой выражается в душевной боли? В таком случае, могу я оказать помощь посильную в реабилитации твоей. Брат, верь мне, трудов прочел я множество, лекарств хороших помню.
Шепшес-анх повел мощными плечами, топча передними лапами - уж очень хранителя знаний заинтересовала фобия юного аколита. С другой стороны, двуногие редко обращались за помощью к шепшесам, опасаясь надругательств над психикой.
- Почему напарник твой не здесь? - опустившись в месте наименее пыльном, Маду чинно обернулся хвостом, благосклонно зевнул, демонстрируя хищную пасть, - Опасно тебе одному здесь находиться, считаю я. С тобой побуду, сохраню от беды шальной.

Получив дозу чувственных переживаний постороннего, Маду моргнул и отвернулся от несговорчивого объекта. Периодически, благородный шепшес-анх был близок к состоянию просветления, когда окружающие воспринимались им не больше, чем пыль на сандалиях Вечного, но каждый раз жестоко обманывался в ожиданиях - интерес к двуногим жителям перевешивал снобистскую суть, а слияние со знанием откладывалось.
- Фактор это стрессорный, спровоцированный на оральной стадии развития твоего. Либидо свое зафиксировал ты, в пессимистах заблудился. Поговорить об этом хочешь ты? - в бесцветный тон хранителя знаний вплелись нитки соучастия. Ну действительно - буквально на его глазах рушился человек, терялся, уносимый смерчем комплексов и фобий. Маду просто не мог позволить себе уйти в тень, не протянуть спасительной соломинки утопающему. Ну кто бы мог подумать, что столь неказистая оболочка юного двуногого содержит столь яркую палитру переживаний?
- В стадии отрицания находишься ты, - понимающе выдохнул шепшес-анх, - Смирись с этим, переживи чувства сложные свои и отпусти сожаления.
Мудрый зверь поднялся с места, следуя за несчастным мальчиком - вид косматого чудища, по всей видимости, отрезвил несговорчивого торгаша, ибо скорость он развил феноменальную. Ящики были осмотрены и забракованы, как место для посадки - не выдержат эти коробки массивное тело, надломятся и выставят на посмешище.
Говоря о реакции сторонних людей, стоило бы отметить, что двуногие все еще пугались Маду. Но процесс адаптации голоруких заторможен от природы, посему миролюбивый шепшес не обижался. Да и на весь Ландшпиль приходилось отсилы три хранителя знаний - один из которых безвылазно дежурил в храме, а второй, напротив, сопровождал походы во славу Единого и в городе появлялся редко. С другой стороны, климат в Офине гадкий, не шепшесовский...
- Ммм? - привычно потянул Маду, когда юноша состроил каменное лицо.
Шепшес-анх знал, что самая эффективная помощь на стадии отрицания есть молчаливое присутствие, поддержка, в том числе, на уровне тактильных ощущений. Скажем, двуногого можно было потрогать, а то и обнять (хотя для этого пришлось метаться в человеческое тело, ибо редко кто способен выдержать объятие шепшеса). В любом случае, переживающий должен ощущать присутствие и заботу. Вести разговоры успокоительной направленности пока рано, а помочь человеку зарыдать и выплакаться (что поможет перейти на следующий этап) самое время.
- Плохо тебе? - осторожно поинтересовался Маду, наблюдая жуткую гримасу трагической боли, исказившую черты двуногого. Опустив тяжелую лапу на бедро Тарена, шепшес-анх совершил тот самый тактильный акт, способный поддержать и вдохновить страдающего.

Обманчивая фраза, брошенная мальчишкой, приобрела форму разящего ятагана, но Маду склонил голову, встречая выпад святым смирением. Шпилькам глупости не сломать благородной шеи мудреца, лишь импульсу подобно проявление невежества, но монолитной скале уподобляется кротость просветленного рассудка. Пусть разит покорного друга, уничтожает варварством своим - шепшес-анх никогда не отступится от намеченной цели. А ведь мальчику этому нужна была надежная поддержка - размытость его выражений, неясность желаний свидетельствовала о запущенной душевной болезни.
- Помогу тебе я. За это примешь помощь ты мою, - негромко выдохнул Маду, обращаясь скорей к себе, нежели к юноше. - Гласит ведь мудрость: не столь нуждаемся мы в помощи друзей, в уверенности сколько, что ее получим.
Светлая скорбь окрасила высокое чело хранителя знаний, ибо догадался он, что Тарен не слушает его слов. С тем же успехом, шепшес мог раскладывать апельсины перед утками, либо вставлять в середину лекции рецепт фетира с орехами - никто ничего не заметит. Не сказать, чтобы Маду гнался за благодарной аудиторией, ведь на весь храм Единого нашлись всего несколько клериков, которые слушали шепшеса с удовольствием, но и равнодушие печалило. Ведь равнодушие - это паралич души, преждевременная смерть. А век двуногих без того недолог...
- Не вкушаю я плоти животных любых, - не распознав намека, прошелестел Маду. К первой лапе добавилась вторая - теперь огромный зверь полулежал на несчастном аколите, дислоцируя нижнюю часть тела на мостовой. Шепшес-анх мало волновал собственный вес и загрязненность конечностей, какой это имеет смысл? Ведь юношу нужно отвлечь от темных мыслей. Красивая шерсть, с неясным мерцающий бликом и струящаяся грива шепшесов не зря привлекала детей, ведь перебирая пряди, оглаживая хранителя знаний сам Свет Отраженный сомнений лишался, о страхе забывал. Величавые шепшес-анх одним явлением своим успокаивали, вводили служителей Единого в состояние приятной прострации. Маду считал так.
- Ангелы интересуют тебя, ммм? - избранный богом в некой задумчивости шевельнул крыльями. - Помощников не вижу в них я. Живут своею жизнью светлые, сходя к двуногим редко. По сути от демонов и не отличны, энергии источник лишь другой... и предпочтения географические тоже. Вредят пресветлые поменьше, ведь темные теряют страх совсем.
По большему счету, Маду было плевать на представителей любых рас. Лишь к людям хранитель знаний питал некое расположение - они давали кров, хоть шепшесы об этом не просили, пытались заботиться на свой забавный лад. А за добро платить аналогично надо.

И снова мыслефраза двуногого породила в сознании Маду целый ворох цветастых тезисов. Как можно трактовать его признание? Значит ли это, что юный Тарен осознал растущую привязанность к шепшес-анх, но сделал поправку на то, что ему, как всякому голорукому, нужно время, дабы разобраться в чувствах? Или стоит сделать вывод, что любовь двуногих выражается в "тисканье" и почесывании за ухом? А может, дело в том, что двуногие привязываются к псовым быстрей всего? Но почему? Что может быть общего у голорукого и собаки, дабы поспособствовало это возникновению нежности? Где граница, когда трогательная привязанность оборачивается зазорной похотью? Были ли у данного аколита близкие отношения с псовыми, коль он столь бесстыдно сравнивает свои ощущения?
Стоит ли говорить о неком ступоре, овладевшем Маду. Для того, чтобы переварить данную информацию шепшес-анх требовалось уединение, тихое место и вазочка фиников. Не исключено, что мысли пришлось бы обернуть в записи - все-таки письменное слово помогало систематизировать знание быстрее.
- Боюсь, собачьего во мне не хватит и на кропление иголки ушка, - сконфуженно кашлянул Маду, - И здесь помочь ничем я не смогу... но коль желаешь, подыщем зазнобу по желанию тебе. Но почему не привлекают тебя самки твоего же вида? Или хоть самцы. У двуногих это ведь в порядке общем.
Да и не только у двуногих, стоит отметить. В ряде случаев гомосексуальное поведение у животных является эволюционно сложившейся тактикой поведения, повышающий шансы вида на выживание. Гомосексуальные пары, скажем, составляли четверть всех пар у чёрных лебедей. Двое самцов могли временно привлекать самку для откладывания яиц, а затем изгонять её из гнезда. И ничего зазорного, откровенно говоря, в сим природном явлении не было.
Пристроив подбородок на сложенных лапах, Маду тяжело вздохнул - сколько мороки с этими голорукими! А потом реабилитируйся за счет солнечных ванн и дотошного изучения алтаря Единого. Помнится, последний опыт, по распознанию странного материала, из коего отлили постамент, обошелся шепшес-анх в недолгую - часа три - лекцию о почтении к божеству. Все бы ничего, но Маду не интересовала личность Единого, он не находил ее хоть сколько-то любопытной и стоящей драгоценного внимания.
- О... о... ммм... - а двуногий продолжал озадачивать. Редко кто из представителей человеческой расы снисходил до придания своей смешной речи, хоть какой-либо понятности. Как у шепшес-анх, конечно. Но этот отрок решил попытать удачи... криво попытал, словно с набитым ртом побулькал, но все же, - Благодарности не стоит, Тарен юный. Коль имя ты мое забыл, а это с вашей памятью понятно, напомню - отзываюсь я на Маду.
"О, терапия моя плоды дает неимоверные!" - щекотнула сознание шепшеса радостная мысль. Ну еще бы! Сначала человек прогудел кривую фразу, пытаясь уподобиться хранителю знаний, а теперь решил играть в загадки! О, счастливый день.
- Загадка твоя решений множество имеет. Сказать я не могу, что адекватной есть она, - воодушевленно отозвался избранный богом. Ну еще бы, ведь ответ ее таил в себе подробности физиологии двуногих и путанные аналогии с рождением птиц, - Трое вкушающих есть юные девы, а трапезу их составляли яйца. Имели бы юные девы собственные, то девами бы не являлись.
Маду скользнул с колен юноши, переставляя лапы на ящик ближе.
- Угадал ли я загадку, юный Тарен?