[начало игры]

…юноша, гибкий как кошак, прогнулся в спине призывно оттопырив тощие ягодицы. Штаны спущены до колен, мешая шире раздвинуть ноги, форменная курточка распахнута. В такт толчкам качается маятником семиконечная звезда Единого на серебрянной цепочке. СтаршОй пощипывает юношу за соски, наглаживает впалый живот и тонкую птичью шею, одновременно вгоняя в него по самый корень, резко и мощно. У юноши дрожат и подгибаются колени. Недавнее удовольствие в глазах сменяет мука – когда ж он уже кончит? Юноша без сил приваливается к дереву. Так что вскоре рельеф коры пропечатывается на нежной щеке с лёгким пушком.
Толчки становятся неистовыми и вскоре старшОй, наконец, взрывается оргазмом. Выходит так, что последние капли попадают на поясницу юноши. И, словно достигнув предела юноша едва не падает. Но сильные руки любовника успевают его подхватить…
      Хаген вздрогнул и очнулся. Резко сел, так что книга, лежавшая на груди мужчины, кувыркнулась в траву. Аколит обернулся и с немым укором уставился на дерево – ведь ничегошеньки раньше не показывало. За это Хаген и ценил  местечко, куда можно утянуться от братьев, молитв и упражнений.
Неделя минула с тех пор как он вернулся из рейда. Видать скоро снова в бой, а пока можно отдохнуть телом и душой. Можно было бы, если бы тело Хагена не было пожизненно при деле. И ведь перчаток не снимал и куртка орденская наглухо застёгнута, капюшон только сполз… Это у Светлого Глифа всякие там рясы да подрясники – в Ордене форма другая – удобная, движения не стесняет, прочная и кровь с неё легко оттирается. А в платье до пят попробовал бы кто по урочищам с вурдалаками поскакать, на бегу отстреливаясь.
Хаген мысленно нарисовал своего наставника в нарядной глифской рясе на болоте с упырями. Даже думать смешно.
Аколит со вздохом потёр щёку, на которой отпечатался рельеф кленовой коры. Это ж надо было ухитриться во сне использовать выступивший из земли корень в качестве подушки! Приложился обнаженной кожей, вот и увидел.
Ощущения ниже пояса вызвали очередной долгий вздох. Ну, конечно, после такого-то видения. Хаген вспомнил, как у его напарника прям на задании встал в полный рост, когда они оборотниху одну… как раз покарать собрались во имя Единого. Уж так встал, мало штаны не лопнули.
А со стороны Хагена штанам ничего не грозит – вот и завидно, хоть и грешно сие.
«Вот же пропасть!»
Аколит потом напарнику конскую дозу слабительного в утреннюю трапезу подмешал – исключительно в воспитательных и поучительных целях.
Мужчина мысленно вспомнил главу из самого занудного классификатора нежити, написанного максимально тяжёлым языком – аколиты обязаны были помнить их все. А у Хагена и вовсе не было возможности забыть хоть словечко. 
Где-то между неупокоенными душами и некромантами эрекция, наконец, пропала.
До вечерней тренировки было ещё время и Хаген, подумав, подобрал книгу, перевернулся на живот и углубился в чтение. При неровном свете пламени читать ему не позволял раненный глаз, так что следовало использовать световой день на полную.

Отредактировано Хаген (2011-02-21 14:34:32)

Аколит проснулся. Позитивен был сам факт пробуждения, ведь после долгого сна ранней весной да на холодной земле – менее тренированные человечишки рисковали не проснутся вовсе. Впрочем, сам Хаген таким непроснувшимся сейчас безудержно завидовал. Ибо у них проблемы закончились, а у него – только начались.
Тело во сне скрючилось, закоченело и, соответственно, раскрючиванию не поддавалось. А тут ещё какой-то муд… мудрый человек выбрался на променад по садовым аллеям и путь его пролёг не как-нибудь, а поперёк горемычного аколита.
– Окстись, немощный. И моли Единого, дабы даровал он тебе зрение, позволяющее судить о расстояниях и препятствиях на пути. И смирения проси даровать нечистивому рту. Ибо рожа твоя, в целом, просит боевого кадила, да с разворота. – отреагировал Хаген без тени эмоций. Впрочем, размах словесного потока знающим аколита людям сказал бы о многом.
Отмороженный в прямом и переносном смыслах, аколит не без труда перевернулся на спину и уставился на возвышающегося над ним мужчину. Хаген о нём только слышал – сталкиваться не приходилось. Поговаривали, что напарники его часто-густо проклинали тот день и ту клерикальную комиссию, которая приняла решение обратить это существо в веру. Судя по всему, клерики пока лишь уверенно преуспели в обратном – разочаровали блондина во всех проявлениях божественного в мире дольнем и в институте Церкви, в частности.
– Да что б тебя покарали во имя Единого! – блондин смачно выругался и плюхнулся на траву рядом со свежеоттоптаным телом.
– Не надейся. – срезал Хаген бесцветно, ничего не добавив «от души». За внешней бравадой и рассказами о прелестях безымянных рыжих-блондинок-шатенок в стиле «а я поймал воооот такую рыбину» – в собеседнике чувствовалась тоскливая беспросветность.
Хотя по виду – здоровяк и значения-то этих слов не знает.
– Только что с задания? – не скрыв иронии, поинтересовался аколит.

Хаген оделил коллегу ещё одним внимательным взглядом. Это его «прямиком с задания» выглядело скорее как с отдыха после задания. Впрочем, об этом аколите ходили самые невероятные слухи и, похоже, он всегда так выглядит. Вроде как специально – дополнительный фактор неожиданности для еретиков.
Хаген не стал уточнять, что именно случилось с напарником блондина. И дело даже не в деликатности. Он просто отвык задавать вопросы. Ведь рано или поздно информация придёт сама, раз уж они находятся в общем пространстве. С некоторых пор Хаген даже за обеденный стол без перчаток не садился, но всё равно…
– Ввести тебя в курс дела? – переспросил аколит, на лице которого нарисовалось изумлённое «Яяяааа?!». Словно Фредерик попросил его обмотать дерево цепью и начать гулять по ней кругами, попутно рассказывая байки о тяжких трудовых буднях пыточной номер пять, а так же свежие постельные сплетни.
– Может, лучше дождаться дятла? Или прогуляться к клерикам, в секретариат? – от неожиданности Хаген выдал аж две фразы подряд, чтобы отвертеться от сомнительной просветительской участи.
«Господь Единый, пошли ему миссию. Или мне… Разве я о многом прошу?»
Тараканы в голове Хагена уже давно ничего не праздновали, но появление белобрысого аколита подкинуло им новый повод.

Фредерик завладел ладонью Хагена и принялся ласкать длинные пальцы. Аколит был в перчатках, но всё равно занервничал.
Розовое бельё блондина сочеталось с буграми тренированных мышц примерно так же, как брильянтовое колье с лесным хищником. И этот контраст грозил отныне являться Хагену в эротических кошмарах.
«Он, наверное, ничего не знает обо мне. Иначе не пошёл бы на контакт так смело» – подумал брюнет без удивления: он не был привлекающей внимание особой. И всех всё устраивало.
– Волю Единого? Разумеется, никогда. Дятлы носят орденскую переписку, – аколит проигнорировал сарказм, добросовестно ответив так, словно просвещал неофита. Но дятла-посланца всё не было и не было.
То состояние природы, благодаря которому Хаген едва не отморозил себе всё самое дорогое – наконец, проняло и Фредерика. Он перестал давить на психику своим возмутительным одеянием, застегнув его на все пуговицы.
Аколит временно оставил мысль об отравлении своего белобрысого визави. Но идея от него как-нибудь отделаться оставалась такой же привлекательной.
«Как бы его потерять? – напряжённо размышлял Хаген, жаждущий тишины и уединения со своим чтивом, – Наверное, необходимо переключить его внимание на кого-нибудь другого»
Хаген мысленно перебрал варианты и остановился на неординарной фигуре шепшеса по имени Маду. До аколита доходили кое-какие слухи, казавшиеся невероятно раздутым враньём. Но если в основе их лежит хоть 1% правды, то Маду сможет занять Фредерика надолго. А Хаген преспокойно займётся своими делами.
– Пойдём, брат, – отозвался брюнет и повёл Фредерика к намеченной цели.

---------------- Обитель Маду

*таймскип*

Птички пели. И их хотелось пристрелить, а лучше выловить по одной и свернуть шеи каждой лично. У Вэйна и так раскалывалась голова после вчерашнего отдыха, а тут еще эти «чирик-чирик» прям в мозг долбили. Он мрачно зыркнул на пернатых террористов, отчаянно зевая в то же время. А еще светило солнышко. Которое тоже хотелось как-то изничтожить, потому что светило оно с садисткой точностью прямо в красный, слезящийся вэйнов глаз. Как уж он не отворачивался и не прятался от этих слишком ярких лучей, свою цель они все равно находили. Не прямым попаданием, так отражаясь от каких-нибудь отражающих зеркальных шняг. В общем, можно было с уверенностью сказать, что Птиц сейчас был в отвратительном настроении. Так какого он поперся в таком состоянии на улицу, а не нежился в теплой постельке с задернутыми шторами и берушами в ушах? Потому что Вэйн был очень обязательным и любопытным, мать его! Вчера, бухая с новыми знакомыми, он ляпнул, что жаждет прочитать побольше о фениксах, благо хоть не уточнил, что он таковым является, а просто оговорился исследовательским интересом. Ну, и его собутыльник радостно сообщил, что может устроить такой подарок своему практически лучшему другу. Ну, да, конечно, Вэйн же угощал. И смотавшись куда-то на полчасика, этот энтузиаст вернулся с радостным сообщением о том, что договорился с каким-то монахом из храма Единого, что тот принесет завтра с утречка Вэйну книгу о фениксах, причем из закрытого раздела библиотеки храма, а это не хухры-мухры! Правда, Птиц чуть не подавился пивом, узнав, с кем ему придется встречаться. Как и большинство нелюдей, он не слишком жаловал служителей Единого, которые, естественно, отвечали им полной взаимностью. Но во вчерашнем-то состоянии ему и море по колено было, и Единый по барабану, так что он быстренько согласился, ага. А вот сейчас, мало того, что ему было откровенно хреново, так он еще и торчал у входа в храм.
- Видели бы меня сейчас знакомые, решили бы, что я самоубийца, - мрачно пробубнил он, разглядывая внушительные ворота.
Благо, хоть внутрь ему заходить не требовалось, монах обещался выйти сам. Поэтому Птицу оставалось ждать. Он заныкался в самый темный уголок, который только нашел и чтобы спрятаться от солнца, и чтобы привлекать как можно меньше внимания. Вот сейчас он был похож на свою истинную форму – сунув руки в карманы и нахохлившись, как птица, он хмуро оглядывал пространство перед собой, прислонившись к теплой стенке, периодически ненадолго выпадая из реальности, проваливаясь в сон на две-три минуты. Ох, как же он мечтал, чтобы монах пришел побыстрее, и он смог свалить со своим трофеем в виде интересной книги в лес. В смысле, в комнату, которую снимал в гостинице.
Вэйн и не подозревал, что этим приятным планам, практически мечтам о прекрасном не суждено сбыться ваще! Так же он не подозревал о том, что к нему, как всегда, незаметно подкрадывается полный писец. В данном случае писец был не пушистый и даже не белый, но это был именно он. Пока Вэйн втыкал в никуда, за его спиной началось неявное шевеление и на всеобщее обозрение из-под его безрукавки аккуратно выползло первое щупальце, весело трепыхаясь на свету. Нет, Вэйн не был Ктулху, это в очередной раз решил активироваться его артефакт, который давно бы пора уже было выкинуть к чертовой матери. Мало того, что Птиц его практически не контролировал, и он просыпался в любой момент, так Вэйн еще и не сразу ощущал начало его активизации. До этого Птиц как-то справлялся, но артефакт явно решил испытать на прочность и самого Вэйна, и его удачу, потому что распустить щупальца перед воротами храма Единого.. ВТФ?!!! За что?!
Делаем ставки, господа, что произойдет раньше – Птиц заметит подставу и уберется отсюда к чертовой матери, или аккуратно выползающее второе щупальце заметит кто-то еще и несчастный феникс, не успев моргнуть глазом, окажется в знаменитых подвалах Храма?

Отредактировано Вэйн (2011-10-19 14:21:33)

В жизни довольно часто происходят совершенно внезапные и непредсказуемые вещи. Это ничего, обычно, на такие случайности либо закладываешься заранее, либо стоически их пережидаешь, либо просто смиряешься. Ну, знаете, голубь на спину нагадил, дождь не вовремя пошел, кирпич на голову упал… С Вэйном, кстати, такие неприятности, никак от него не зависящие, случались довольно часто, поэтому он почти уже даже не матерился во время очередной и вообще старался быть оптимистом и смотреть на все с улыбкой. Но всякому терпению и оптимизму приходит конец. Знаете, всему есть предел. Как-то это было все слишком внезапно. Вот только что он тихо-мирно подремывал, предаваясь мечтам о прекрасно, никого не трогал, никому не мешал.. Как вдруг, откуда не возьмись появился врот…
- Че?.. – на более развернутый комментарий у него не осталось времени, потому что мимо проходящий парень со всего размаху врезал ему кулаком в лицо. Не, ну это нормально?! То есть, даже без всяких обязательных «закурить не найдется, ах ты спортсмен», «это моя улица, че ты тут стоишь, ах мимо проходил» и прочих ритуальных приветствий, просто взял и врезал. Вэйн и сам большую половину жизни придерживающийся амплуа разбойника, офигел даже не столько от удара, сколько от попрания этих священных практически для любого уважающего себя гопника традиций. Ну, конечно и звон в ушах от нехилого удара тоже помешал отреагировать равноценным образом в тот же момент. Пока он прочухивался, его куда-то успели уволочь от людских глаз и приложили еще раз, на этот раз об землю. Да, Вэйн еще с утра понял, что день не задался, но не думал, что до такой степени. Вопли, которые это хамло издавало в процессе утаскивания его с пригретого местечка в тени, прошли как-то мимо сознания ошарашенного Птица. Однако уже лежа на земле, он немного пришел в себя и последнюю фразу он расслышал. Расслышать-то расслышал, но не понял от слова совсем.
- Че?! – да, сегодня Вэйн был просто образцом красноречия, сразу видно, что на курсы ораторского мастерства отходил два года. Даже он сам это сообразил и решил немного обогатить свой лексикон. – Да это ты самоубийца! – он вскочил на ноги и, не задумываясь, вернул должок, врезав незнакомцу в ответку по лицу. Щупальцем. И замер.
- Че?.., - итак, он вновь вернулся к привычной сегодня форме выражения удивления, непонимания, возмущения и прочих обуревающих его эмоций. – Опять!!
Жаль, рядом не было стенки, а то Птиц обязательно побился бы об нее головой. Честно говоря, он уже устал считать сколько раз его своевольный артефакт втягивал его в неприятности, но этот случай можно было смело считать юбилейным, как минимум за то, что он произошел в таком знаменательном месте. Прислушавшись к своим ощущениям, Птиц сообразил что появление всех щупалец уже не за горами, а значит пора было валить. Их и так было уже пять. Но теперь он хотя бы быстренько прибрал их за спину, чтоб они не так бросались в глаза, как оказывается, его спасителя. Кстати о спасители…
- Ээээ, - Вэйну стало немного стыдно, - Это… ты извини, не сильно больно? – он участливо взглянул на брюнета. – Это у меня рефлекс. Спасибо что ли, – да, благодарил, как и извинялся Птиц всегда довольно неуклюже.